Changes in trade as a factor in the labour relations transformation

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время рынок труда находится в процессе масштабных преобразований. Международные организации, крупные аналитические центры и множество исследований фиксируют и анализируют происходящие изменения, связанные с требованиями к современному работнику и организацией рабочих мест [1] (Bughin, Hazan, Lund, Dahlström, Wiesinger, Subramaniam, 2018), организацией процессов производства и сбыта продукции [2, 3], взаимодействием между участниками трудовых отношений [4] (Sadovaya, 2018). Очевидно, что функционирование и развитие рынка труда не может рассматриваться изолированно без учета глобальных изменений, происходящих в системе создания ценности.

Фундаментальные сдвиги, происходящие в системе производства и мировой торговли под влиянием крупномасштабных технологических, институциональных, социально-демографических и других взаимосвязанных изменений, оказывают значительное влияние на трансформацию содержания труда и трудовых отношений. Широко распространяющиеся принципы и технологии электронной торговли начинают играть все более значительную роль в системе международного обмена. Кроме того, принципиально изменяются отношения между субъектами рыночного взаимодействия: «новый» тип потребителя, приходя на смену «старому» – пассивному потребителю стандартизированного продукта, может и хочет играть активную и значимую роль на всех этапах жизненного цикла продукта [5] (Kleeman, Voβ, Rieder, 2008).

В данной статье мы хотим сосредоточить внимание на некоторых причинах, обуславливающих происходящие изменения в социально-трудовой сфере. В качестве цели исследования выступает анализ процесса трансформации через призму изменений отношений между производителем и потребителем в контексте технологического развития. Распространение платформенных форм организации бизнеса, развитие электронной торговли и рост ее сегмента, ориентированного на непосредственное взаимодействие с потребителем (B2C, business-to-consumer), а также изменение роли потребителя в потоке создания ценности не только формируют новые трудовые процессы, новые, нестандартные формы трудовых отношений, но также новые паттерны трудового поведения людей.

Working consumer как феномен вовлечения потребителя в процесс создания стоимости

Традиционная роль потребителя в индустриальном обществе – роль «пассивного короля» (passive king) – предполагала, что потребитель участвует только в акте обмена готового продукта и интересен для производителя только с точки зрения необходимого платежеспособного спроса. Во многом это обуславливалось спецификой массового производства: снижение цен и охват больших групп потребителей достигался главным образом за счет стандартизации продукции.

Между тем происходящие процессы общественного развития формировали необходимые предпосылки для преодоления ограниченной роли потребителя в процессе обмена. Зародившись в развитых странах (США, Западная Европа) на фоне роста совокупных доходов и потребления, эти процессы впоследствии стали распространяться по всему миру. Распространение среди населения идей теории рационального выбора, все большая свобода выбора (и не только материальных благ, но и образцов поведения), активная психологическая роль рекламы, освобождение от традиционного образа мысли и поведенческих паттернов переосмысливали сложившуюся роль потребителя. Внедрение процессов самообслуживания, (self-service), начиная с крупных супермаркетов, фастфудов, стало одним из первых шагов вовлечения потребителя в процесс создания ценности [6] (Davies, Elliott, 2006).

Пересмотр традиционных подходов к торговле, сокращение прямого взаимодействия продавцов и покупателей, появление касс и терминалов самообслуживания позволяли к тому же сократить издержки на персонал торговых организаций, перенеся часть процессов непосредственно на покупателя. Однако широкое распространение этих процессов в масштабах всего мира сдерживалось достаточно низким уровнем доходов, слабой территориальной мобильностью, ограниченностью коммуникаций рамками региональных и территориальных границ.

Одним из революционных достижений цифровой экономики (в частности, распространения интернет-технологий) стало то, что акт покупки более переставал противопоставляться акту производства, соединив их в общий процесс и введя в него потребителя в обновленном статусе. В ходе развития технологий Web 2.0 (основанных на принципе привлечения пользователей к наполнению и многократной проверке информационного материала) крупный бизнес получил мощнейший импульс для сокращения издержек производства и сбыта за счет вовлечения своих реальных и потенциальных клиентов в процесс создания ценности. В литературе этот феномен получил название working consumer [5] (Kleeman, Voβ, Rieder, 2008).

Все более широкое распространение стали находить технологии VCI (Virtual Consumer Integration) – обмена информацией и совместного выполнения задач через интернет со стороны инновационных компаний и их потенциальных клиентов на всех стадиях развития нового продукта (начиная с генерации идеи и заканчивая тестированием, дизайном и продвижением на рынке) [7] (Bartl, Füller, Mühlbacher, Ernst, 2012). Разнообразный и постоянно развивающийся инструментарий работы в виртуальном пространстве позволяет реальным и потенциальным клиентам активно участвовать в процессе создания стоимости посредством генерации и оценивания новых идей, совместной разработки новых концептов продукта, выбора и кастомизации виртуальных прототипов, тестирований и испытаний, сбора отзывов от людей, уже имевших опыт использования продукта [8] (Füller, Mühlbacher, Matzler, Jawecki, 2009).

Можно выделить три характерные черты потребителей нового типа. Во-первых, они становятся активными участниками процесса создания стоимости продукта. Во-вторых, их производственные возможности (рабочее время, творческие и когнитивные способности, инициатива) начинают представлять собой активы, подлежащие количественной оценке. И в-третьих, они могут быть на систематической основе встроены в корпоративную архитектуру. При этом управленческий персонал фирмы может управлять их действиями и взаимодействиями подобно тому, как если бы они были сотрудниками фирмы [5] (Kleeman, Voβ, Rieder, 2008).

В условиях всевозрастающих объемов и скорости изменения данных вовлечение большого числа людей в процессы обработки информации становится значимым фактором повышения производительности и эффективности [9] (Brynjolfsson, McAfee, 2017). Поэтому одним из ожидаемых результатов активного осмысления крупным бизнесом возможностей цифровых технологий стало следующее: то, что изначально возникало как некое пространство для общения, обмена информацией и т.п., постепенно превратилось в объект коммерциализации. При этом нельзя утверждать о тотальной коммерциализации виртуального пространства. Существует множество примеров добровольного и безвозмездного участия людей в разнообразных творческих, исследовательских, гуманитарных проектах, организованных на принципах профессиональной заинтересованности, личной и коллективной вовлеченности, соревнования, сотрудничества и сотворчества. В качестве примеров можно привести проект NASA’s Clickworkers, объединивший добровольцев в решении исследовательских задач (например, топографического анализа Марса на основе изучения огромного массива фотографий планеты) [10] (Felstiner, 2011), опыт BOINC, объединяющий проекты распределенных вычислений в области широкого спектра естественных наук [11] (Zhukova, Tishchenko, 2019) и др.

Электронная торговля и цифровые платформы – новые драйверы трансформации трудовых отношений

Глобализация экономических отношений с большой скоростью видоизменяет сложившуюся международную систему разделения, кооперации и специализации труда, размывает границы национальных товарных и ресурсных рынков и, как результат, заставляет многие страны и отрасли сталкиваться с ростом неформальной экономики и нестандартных форм занятости [12] (Fedchenko, Dorokhova, Dashkova, 2018). При всех попытках политического противодействия: усиления национальной политики протекционизма в торговле, решоринга отдельных отраслей промышленности и других мер глобальная экономическая модель, по мнению исследователей, не сворачивается, а «переформатируется» [13] (Kondrat’ev, 2018). Происходит процесс сетевизации финансовых и торговых институтов, переход от вертикально интегрированных к сетевым и платформенным типам организации бизнеса, от продуктовых – к сервисным моделям.

Функционирование платформенной экономики, основанной на одновременном взаимодействии множества меняющихся продавцов и покупателей через устойчивых посредников – платформы – изменяет требования и к самой трудовой деятельности, и к трудовым отношениям, повышая возможности адаптации субъектов рынка к постоянно изменяющимся условиям ведения бизнеса, но при этом привнося в них черты обезличенности, краткосрочности, неопределенности и нестабильности. Уже сейчас эти процессы оказывают значительное влияние на развитие нестандартных форм занятости и усиление прекаризации как типа социально-трудовых отношений.

В чем же проявляется столь широкий интерес бизнеса к новым формам организации рыночного взаимодействия? Распространение цифровых платформ позволяет компаниям значительно сократить издержки производства, расширить границы участия, а также обеспечить беспрепятственный выход к потребителю по всему миру в формате B2C, минуя сложные посреднические сети в формате B2B (business-to-business) (рис. 1).

Рисунок 1. Формирование новых B2C-каналов в процессе развития цифровых платформ

Источник: составлено авторами.

Платформенная организация деятельности развивается практически во всех направлениях, вовлекая в качестве активных субъектов огромное количество людей по всему миру. С одной стороны, это целый ряд цифровых платформ некоммерческой ориентации, например в сфере осуществления обмена жильем (HomeExchange.com), пожертвований и благотворительных акций (Freecycle), совместной организации путешествий (Couchsurfing) и других направлений экономики совместного пользования (sharing economy).

Однако не стоит воспринимать платформы исключительно с некоммерческих позиций, объединяющих людей под эгидой общих профессиональных и личных интересов. Еще большим разнообразием характеризуется сегмент коммерчески ориентированных цифровых платформ. В качестве основных направлений их функционирования можно выделить осуществление электронных платежей (Alipay, Paypal), реализацию краудфаундинговых проектов (Kickstarter, Getmefund), сетевые коммуникации (Facebook, Twitter), а также электронную торговлю.

Электронные коммерческие платформы осуществляют деятельность практически во всех сферах бизнеса [14]: товары и услуги (Amazon, Alibaba, eBay), логистика и транспорт (Uber, Lyft), доставка (iFood, Rappi), туризм (Airbnb, Agoda), финансовые услуги (RateSetter, Prosper), развлечения (Netflix, Spotify), средства массовой информации (Bloomberg, Google News), реклама (Baidu, Gumfree), поиск информации (Bing, Yahoo), обучение (Coursera, Udacity), здравоохранение (Doctor.com, MDLive), облачные сервисы (Amazon Web Services, Alibaba Cloud), реализация виртуальных краудсорсинговых проектов (TaskRabbit, Grab, AMT, Upwork) и др.

По данным Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD), в 2017 г. в системе электронной торговли в той или иной роли принимала участие четверть населения мира. При этом постоянно возрастает доля трансграничных покупок, которые становятся неотъемлемым компонентом глобальной торговли. Среднегодовые расходы одного клиента в сегменте B2C уже сейчас достигают около 3000 долл. США. При этом исследователи отмечают, что появление и распространение новых каналов торговых связей приводит к ослаблению национальных инструментов регулирования и контроля трансграничного оборота, укрепляются монополистические тенденции во внешнеторговых отношениях [15] (Strelets, Chebanov, 2020).

Обзор Международной торговой организации (WTO) [3] зафиксировал, что на долю сегмента B2C в общей структуре мировой электронной торговли уже приходится около 11% продаж. Однако на примере Китая и Великобритании уже в первом приближении можно наблюдать тенденции формирования мощных B2C-сегментов, генерирующих гигантский потенциал продаж (табл. 1).

Таблица 1

Соотношение B2B- и B2C-сегментов рынков крупнейших государств – лидеров по объемам электронной торговли

Источник: [3, с. 110].

Как видно из таблицы, в Китае, США и Великобритании объемы B2C-сегментов электронной торговли уже превосходят совокупные объемы электронной торговли некоторых развитых стран.

Учитывая тенденции распространения технических возможностей электронной торговли (количество технических устройств с выходом в интернет, объем и скорость интернет-трафика, доступ mobile broadband для различных категорий пользователей и пр.) [14, 16], а также радикальное упрощение организации и осуществления торговых операций, актуальность так называемой гравитационной модели внешней торговли (зависимость объема между государствами от размера экономик и географической близостью между ними) будет неуклонно снижаться [15] (Strelets, Chebanov, 2020). В дальнейшем следует ожидать усиливающиеся процессы смещения мировой торговли в двух направлениях: из реальной в электронную сферу, а также из B2B в B2C- сегмент.

Заключение

Как вышеописанные тенденции отразятся на трансформации рынка труда? Уже сегодня можно фиксировать широкое распространение новых форм занятости, связанных с функционированием виртуальных платформ. К примеру, краудсорсинг как достаточно распространенная форма занятости начинает восприниматься людьми не только как форма социализации на базе общих профессиональных интересов, но и как способ замещения традиционных форм трудовой деятельности. Однако позапросный (on-demand) характер выполняемых работ предопределяет смещение отношений между заказчиками и исполнителями из трудовой в гражданскую плоскость [4] (Sadovaya, 2018), трудовые договоры замещаются пользовательскими соглашениями [10] (Felstiner, 2011).

Под влиянием расширяющейся цифровизации происходят достаточно ощутимые изменения в содержании трудовых процессов [17] (Yanchenko, 2020), структурные сдвиги в системе профессиональных знаний, умений и навыков [1] (Bughin, Hazan, Lund, Dahlström, Wiesinger, Subramaniam, 2018). Возникают принципиально новые подходы людей к объединению работы и личной жизни, организации рабочего пространства, например digital nomads – фрилансеры, территориально не привязанные к конкретному рабочему месту, совмещающие работу и путешествия, не связанные традиционными трудовыми отношениями [18] (Thompson, 2018).

Однако при всех открывающихся возможностях занятости в системе цифровых платформ – возможности выбора места и времени работы, содержания труда, расширения территориальной и профессиональной мобильности – перед современными участниками рынка труда будут возникать и новые специфические вызовы: необходимость разработки новых правил для четкого правового регулирования отношений между работодателями и работниками, обеспечение защиты персональных данных и авторских прав, преодоление информационной асимметрии и дискриминации, обеспечение справедливых параметров организации и оплаты труда [2, 19].

Очевидно, что формирование нового будущего социально-трудовой сферы требует от всех участников совместных активных действий. Необходимо дать возможность работникам получить возможные выгоды от экономического прогресса, не забывая при этом о социальном диалоге, защите трудовых прав и страховании от увеличивающихся рисков. Именно выстраивание эффективного социального диалога в новых условиях организации бизнеса должно сыграть ключевую роль в обеспечении необходимого равновесия между участниками социально-трудовых отношений при их полном участии в процессе формирования нового «качества» трудовой жизни.